Синдикат. Бывший наемник создал внутри российской армии отряд, бойцы которого подчинялись только ему — и насмерть запытали солдата

В последних числах декабря 2022 года в Херсонской области в сосновом лесу пропал 37-летний российский гранатометчик — ефрейтор Виктор Утяев с позывным Хулиган. Командованию части, где служил Утяев, доложили: за несколько дней до Нового года он сильно напился, шумел, потом отошел в туалет, и больше его никто не видел. В объяснительных сослуживцы солдата писали, что его поиски ни к чему не привели.

Бесследным исчезновением Утяева тут же заинтересовались военные следователи. В СК склонялись к тому, чтобы возбудить дело по статье о самовольном оставлении места службы в условиях вооруженного конфликта, но прежде решили еще раз опросить потенциальных свидетелей.

В десантно-штурмовой батальон «Сокол» Утяев попал в середине октября, заключив на пять месяцев контракт с Минобороны. Боевое слаживание проходило в станице Раевская под Новороссийском, а в декабре штурмовиков-добровольцев перебросили в Херсонскую область. Российские войска тогда готовились отражать контрнаступление ВСУ и окапывались на левом берегу Днепра. Батальон встал во второй линии обороны в окрестностях поселка Корсунка.

Товарищи отзывались о Хулигане как о «компанейским, нормальном мужике», который хоть и любил выпить, но проблем этим никому не создавал.

Из-за его внезапной пропажи в части случился переполох. Командир полка подполковник Григорий Жовтый с позывным Грек объявил строгий выговор командирам батальона, роты, взвода и отделения, проглядевшим солдата.

Но дисциплинарные меры оказались запоздалыми. Виктора Утяева уже не было в живых. Его труп спустя полтора месяца нашли закопанным в лесу неподалеку от расположения.

Авторитарный Май

О смерти гранатометчика, как оказалось, знали чуть ли не все бойцы 10-й десантно-штурмовой роты батальона «Сокол». Правда, никто из них сначала не решался рассказать, как на самом деле погиб ефрейтор Утяев.

Причиной коллективного молчания был страх, который внушала солдатам фигура 41-летнего старшего сержанта Дмитрия Майбородина с позывным Май.

Сослуживцы описывали его как «властного, авторитарного, жесткого и даже жестокого» спецназовца-профессионала с боевым опытом. Поговаривали, что Май — бывший оперативник угрозыска, хотя на самом деле в его послужном списке такой записи не было.

Майбородин родился в Лисках Воронежской области в 1981 году. Весной 1999-го его призвали, один год из двух срочник провел в Чечне, где как раз начиналась война. Потом была служба в ОМОНе, СОБРе и внутренних войсках. К 2020 году, по утверждению самого Майбородина, он успел повоевать в Сирии и Ливии в рядах «ЧВК Вагнера» и получил несколько наград, в том числе, медали «За отвагу» и «За освобождение Шугалея и Суэйфана» (последнюю можно заказать в интернете).

24 февраля 2022 года застало Майбородина в составе одного из российских прокси-формирований, какого именно — неясно. Сам он рассказывал, что служил в «Союзе добровольцев Донбасса», в первые дни войны «заходил в направлении Киева и выполнял там боевые задачи».

При этом сержант Игорь Плачинта с позывным Румын утверждал, что они с Маем познакомились в отряде «Тигры», а другие бойцы запомнили, что Майбородин раньше служил в ЧВК «Редут».

Эта путаница связана с самой структурой вербовочных сетей российского Минобороны: многие наемники в начале войны заключали контракт с несуществующим «охранным предприятием "Редут"», а потом распределялись по десяткам отрядов, часто — с анималистическими названиями вроде «Тигры», «Волки» и «Рыси». Важную роль в этом теневом рекрутинге играл «Союз добровольцев Донбасса» — военизированная «общественная организация» под председательством экс-главы самопровозглашенной ДНР Александра Бородая.

Знакомые Мая вспоминали, что он мечтал основать собственную ЧВК.

Как бы то ни было, в октябре 2022 года он вместе с еще несколькими бывшими наемниками подписал контракт с Минобороны и почти одновременно с Утяевым-Хулиганом поступил в 108-й десантно-штурмовой полк. Уже на полигоне под Новороссийском вокруг бывалого сержанта стала складываться группа лояльных ему — и только ему — солдат. Вскоре их начали готовить к отправке в Херсонскую область.

Свой крутой характер Майбородин показал сразу, как прибыл на позиции под Корсункой в 20-х числах декабря. Сержант выходил из себя из-за любой мелочи, вспоминал хорошо знавший его Александр Аскалепов с позывным Борец.

«[Он] понимает и уважает только тех, кто сильнее его физически и морально», — говорил Ярослав Свист (Азик).

«Он не признает вышестоящее начальство, считает себя главным и требует выполнять только его команды и приказы», — вторил ему Давид Федоров (ЗЛО).

По штату Майбородин числился командиром отделения управления в составе 10-й десантно-штурмовой роты и имел в подчинении всего троих бойцов: водителя, радиотелефониста и пулеметчика. Однако его амбиции и неформальное влияние были куда больше.

«С первых дней формирования 1-м и 2-м взводами нашей 10-й роты командовал старший сержант Майбородин Дмитрий (позывной Май), но какая у него была штатная должность, я достоверно не знаю», — признавал Плачинта.

Как объяснял командир 10-й роты, 34-летний капитан Николай Шишкин (Куль), Майбородин просто «завладел инициативой по управлению этими двумя взводами, личный состав в которые он сам выбирал». Впрочем, со слов других свидетелей выходило, что Шишкин самоустранился, молчаливо признав лидерство сержанта, а за собой оставил только работу с документами.

Командир батальона «Сокол» подполковник Азат Рахматуллин жаловался, что Май откровенно игнорировал его приказы: например, отказывался рыть окопы, обустраивать блиндажи и вообще заниматься фортификацией. Более того, он «фактически запретил военнослужащим указанных подразделений выполнять мои приказы».

Когда командир полка подполковник Жовтый распорядился передать в другое подразделение два БТР и три броневика «ВПК-Урал», Майбородин оставил эти машины себе. Не произвела впечатления на экс-наемника даже угроза Грека направить минометы на его людей.

Презирая армейскую субординацию, Май считал, что ему больше подходит роль инструктора, наставника по боевой подготовке. Сослуживцы действительно отдавали должное его знаниям и навыкам. Перечить прошедшему Чечню и Сирию профессионалу, который имел в подчинении десятки бойцов, никто, включая командира батальона, не решался.

Поэтому когда в 10-й роте стали шептаться о причастности Майбородина к исчезновению Утяева, ему не составило труда заставить личный состав замолчать. Более того, Май потребовал, чтобы подчиненные подтвердили версию о дезертирстве Хулигана — и те написали почти одинаковые объяснительные на имя командира полка: якобы пьяный гранатометчик ушел куда-то в сосны и не вернулся, бросив оружие и личные вещи. За сбор этих объяснительных отвечал младший сержант Сергей Кайдов с позывным Капрал, который считался заместителем Майбородина.

28 декабря подполковник Рахматуллин попытался разобраться, что на самом деле произошло в расположении, но сержант резко одернул его: «Доложишь командиру полка, мы тебя "задвухсотим"».

Рахматуллин и не стал докладывать — по его собственным словам, зная, что Майбродин не блефует, он испугался за свою жизнь и на всякий случай заперся в броневике «Тигр», откуда не вылезал до утра.

Автономный отряд сержанта Майбородина

Приближенные Майбородина объясняли его лидерство тем, что как военный профессионал бывший наемник был на голову выше своих командиров. Кайдов даже в показаниях следователю восхищался этой «сильной личностью, к которой тянется личный состав». Впрочем, авторитет Мая держался не только на страхе — солдаты, которым не нравились установленные им порядки, могли перевестись в другие взводы. «Никого в составе своего подразделения [Майбородин] насильно не удерживал», — говорил на допросе сержант Василий Тищенко.

Так или иначе, меньше чем за два месяца Майбородину удалось сколотить внутри регулярной армии не подчинявшуюся никому, кроме него, группировку, которая так и называлась — Майсиндикат. Костяк составили 1-й и 2-й взводы 10-й десантно-штурмовой роты, это почти 60 человек. Часть из них Майбородин знал еще по службе в ЧВК и прокси-отрядах.

С 3-м взводом общего языка сержант так и не нашел. Его командир, старший лейтенант Сергей Тур с позывным Бык, отверг предложение присоединяться к Майсиндикату. Офицера возмущало уже то, что солдаты Мая не выходили на построения и открыто пренебрегали уставом. В итоге 10-я десантно-штурмовая рота, окопавшаяся в сосновых лесах Херсонской области, разделилась на две автономные группы — 3-й взвод Тура и группировку Майбородина.

Конфликты между ними были неизбежны. Например, 26 декабря двое солдат из Майсиндиката — Михаил Житник (Скиф) и Ярослав Ярцев (Ярый) — отобрали автомат у оператора БПЛА из 3-го взвода Сергея Коломейцева с позывным Добрый.

По словам Коломейцева, он отвлекся на разговор и ненадолго оставил оружие без присмотра. Подручных Майбородина такое объяснение не устроило: они подумали, что Добрый пьян, и решили его наказать. На следующий день автомат вернули в обмен на «добровольное пожертвование на нужды батальона» — Добрый отдал 5 тысяч рублей, которые были у него при себе.

Особый статус бойцов Мая подчеркивали шевроны с бородатым черепом в шлеме и подписью «Майнсиндикат». Сам бывший наемник на следствии уверял, что особого значения шевронам он не придавал. «Они были просто для красоты и не несли никакой смысловой нагрузки, больше использовались для того, чтобы в боевой обстановке отличать своих от противника», — объяснял Майбородин.

Нашивки были двух видов: серые — для всех, кто служил под его началом, а красные — для особо приближенных. Такие шевроны, к примеру, носили два телохранителя, которые неизменно сопровождали сержанта на встречах с командованием батальона, и его личный водитель.

Для поддержания дисциплины Май ввел систему взысканий и штрафов. В Майсиндикате даже был свой «внештатный казначей» с позывным Юннат — к нему стекались «пожертвования» на общие нужды, например, на оплату спутникового интернета. Себе Майбородин, как отмечали солдаты, при этом ничего не брал.

Самоволка в Армянске и избитый начштаба

В конце января 2023 года стало ясно, что ситуация в 10-й роте вышла из-под контроля.

При странных обстоятельствах ранение получил ефрейтор из 3-го взвода Кирилл Гончаров. Одни говорили, что перед этим на позицию приехал «Мерседес», из которого вышли четыре человека в форме, другие — что стреляли украинские диверсанты, а один из подчиненных Майбородина, Тимур Каледин, и вовсе утверждал, будто ефрейтора ранил собственный командир Сергей Тур.

Так или иначе, роту решено было на время вывести в тыл — как говорилось в приказе подполковника Жовтого, «в связи с участившимися случаями нарушения воинской дисциплины, саботирования среди личного состава, невыполнения указаний командования батальона» и «для укрепления морально-психологического климата в коллективе». Местом временной дислокации было выбрано село Алексеевка в 20 километрах от оккупированного Геническа, ехать было приказано без оружия.

С 3-м взводом, которым командовал Тур, проблем не возникло. Но Май, обнаружив, что жить в Алексеевке придется в бытовках-контейнерах, возмутился недостаточно комфортными условиями и увел 1-й и 2-й взводы в крымский Армянск.

Солдаты разместились в гостиницах и предались отдыху — несколько человек из Майсиндиката устроили в кафе погром со стрельбой из автомата. Их задержала военная полиция, но дебоширов быстро отпустили. Один из бойцов во время этой поездки «при неустановленных обстоятельствах» повредил руку, другой, получив черепно-мозговую травму в «конфликте с лицами кавказской национальности», и вовсе впал в кому.

Взбешенный Майбородин приказал возвращаться под Корсунку (причем один из солдат проспал отъезд колонны из Армянска), сорвал именные шевроны у всех провинившихся и отправил их работать на полевую кухню. Некоторые откупились: перевели Юннату по 20 тысяч штрафа — «добровольные пожертвования на нужды подразделения».

После возвращения на позиции трения между Маем и кадровыми офицерами только нарастали, и очередной конфликт не заставил себя ждать. Случилось это утром 31 января 2023 года.

Лидер Майсиндиката в сопровождении телохранителей приехал на командный пункт, там его внимание привлек броневик «Тигр». Хотя 10-я рота стояла далеко от линии соприкосновения и в боях не участвовала, Майбородин настаивал: машина нужна ему для перевозки раненых.

45-летний начальник штаба майор Александр Сиземов отказался отдавать ключи от «Тигра» — и тут же получил удар в челюсть от Ярослава Ярцева (именно ему Майбородин приказал любым способом заполучить броневик). Очевидцы вспоминали, что когда начштаба потерял равновесие и упал, Ярцев сразу добавил еще один удар ногой.

«Я сказал, что машина одна и ключи не отдам. Ярцев перехватил свой автомат руками за ствол и наотмашь нанес несколько ударов автоматом в область спины, — жаловался позже следователю Сиземов. — Майбородин вновь потребовал от меня передать ему ключи, иначе он даст команду Ярцеву, и тот меня забьет до смерти».

С командного пункта старший сержант Майбородин уехал на реквизированной бронемашине.

Воспитание сосной

Последние часы жизни ефрейтор Игорь Утяев провел привязанным к сосне. Лицо упиралось в ствол, руки обхватывали дерево и были перемотаны армированным скотчем. Иногда Утяев кричал, умоляя отпустить его в туалет.

Привязанного солдата видели, в том числе, комбат Рахматуллин и командир роты Шишкин, но прийти ему на помощь никто не решался — запрет исходил от Мая.

«Ослушаться приказа Майбородина по поводу действий с Утяевым никто бы не посмел, поскольку он был сильным лидером. И если бы кто-то посмел сделать это, то мог попросту оказаться рядом с Утяевым», — объяснял общее бездействие рядовой Александр Поддубный.

Вечером 27 декабря 2022 года Утяев действительно был сильно пьян,«буянил», «хватался за автомат» и зачем-то бросил гранату в костер, рассказывали его сослуживцы. Позже, правда, выяснилось, что граната была без запала и взорваться не могла.

Однако оказавшиеся в одном блиндаже с Хулиганом солдаты решили, что пьяный опасен, и по рации вызвали бойцов Майсиндиката — Михаила Житника (Скиф), Александра Аскалепова (Борец) и Ярослава Ярцева (Ярый). Все они позже станут обвиняемыми по делу о гибели гранатометчика.

Ефрейтора избили и потащили к палатке Майбородина, чтобы он выбрал наказание для провинившегося Хулигана.

Сержант встретил его фразой «как же ты задолбал».

Аскалепов вспоминал, что Скиф предложил дать Утяеву в руки лопату и отправить копать себе могилу, а сам стал подыскивать консервную банку, чтобы сделать глушитель. Скиф в части вообще слыл человеком жестоким, со «склонностями к садизму». Посовещавшись, приближенные Майбородина решили, что ефрейтора будет достаточно привязать к дереву.

Той ночью в Корсунке было чуть больше ноля — 2-4°C. Из одежды на Утяеве, по словам разных свидетелей, были только штаны и легкая рубашка. Некоторые говорили, что наказанный ефрейтор был босым, и даже пытались незаметно сунуть ему под ноги дощечку, другие запомнили, что на Хулигане были тактические ботинки Lowa.

Когда стал накрапывать дождь, Поддубный сделал из большого мусорного пакета накидку и набросил Утяеву на голову, чтобы он не промок.

Еще до того, как солдата примотали к сосне, выручить его пытался старший лейтенант Сергей Тур с позывным Бык — тот самый командир 3-го взвода, который отказался присоединиться к Майсиндикату. По словам офицера, он предложил забрать пьяного на свою позицию, чтобы тот спокойно проспался, но Майбородин сказал ему не лезть не в свое дело.

Виктор Утяев без верхней одежды простоял примотанным к дереву около девяти часов. Не спавшие в ту ночь солдаты вспоминали, что слышали его стоны и крики. Майбородин позже признал, что знал о ситуации с пьяным Хулиганом, но настаивал, что никаких приказов о его наказании не отдавал.

Ночью привязанного к сосне Утяева приходили проверить несколько солдат из его взвода. Ефрейтора на пару минут отвязали, напоили водой, дали тряпку, чтобы он утерся, надели ему на руки перчатки — и снова привязали.

«При этом [я] сразу сказал Утяеву, что замотаю не сильно, чтобы ему не давили руки, указав на то, чтобы тот не пытался вырваться», — рассказывал Сергей Кайдов.

Когда под утро 28 декабря измученного Хулинага освободили, он еле стоял на ногах. Ярцев отвел его к блиндажу. Очевидцы вспоминали, что Утяев был весь в грязи, штаны были приспущены и «испачканы калом».

Ефрейтора бросили у блиндажа, где он спустя несколько часов умер — по версии следствия, от полученных травм и переохлаждения.

«Двухсотым может стать каждый»

Майбородин и его окружение долго не могли решить, что делать с трупом.

Житник-Скиф предлагал обставить все так, как будто ефрейтор сбежал и случайно подорвался на мине, но Май эту идею отклонил. В итоге тело Утяева сначала отвезли на пикапе к окопу, в котором хранились мины, и бросили там, прикрыв ветками.

Скоро на труп случайно наткнулся старший лейтенант Тур — и тут же доложил о находке командиру батальона. Туру показалось, что гранатометчик еще может быть жив, и он решил позвать бойцов своего 3-го взвода, чтобы отвезти Утяева к медикам. Однако вернувшись с подкреплением, офицер обнаружил, что тело исчезло.

Оказалось, что за это время труп Утяева по распоряжению Скифа перевезли подальше от лагеря на опушку леса, вырыли яму и закопали.

«Никаких опознавательных знаков на том месте мы не оставили, даже наоборот — замаскировали, присыпав его еловыми иглами. Единственный ориентир — это палка, поросшая мхом, которую я положил по диагонали между четырьмя расположенными квадратом деревьями», — описывал могилу Ярослав Свист.

Майбородин и люди из его окружения запретили солдатам распространяться о случившемся с Хулиганом. При разговоре с комбатом Азатом Рахматуллиным Май предложил подорвать тело Утяева и записать его в боевые потери — чтобы родственники ефрейтора могли получить положенную компенсацию.

«Тут война, и, если что, двухсотым может стать каждый», — цитировал Рахматуллин сержанта.

Из-за потери контроля над ротой и попытки утаить обстоятельства смерти подчиненного в отношении комбата позже начали доследственню проверку по статьям о халатности и злоупотреблении должностными полномочиями.

К февралю 2023 года следователям удалось разговорить бойцов 10-й роты. Те же люди, которые излагали в своих объяснительных версию о заблудившемся в лесу пьяном, на этот раз дали показания против Дмитрия Майбородина.

Солдаты рассказали и про Майсиндикат, и про поборы «на нужды подразделения», и про постоянное насилие. Всплывали дикие подробности. Однажды страдавшему эпилепсией ефрейтору Свисту стало плохо в машине, из-за этого пришлось остановить всю колонну. Задержка взбесила Майбородина, он избил Свиста, у того случился припадок. Разозлившись еще сильнее, Май сказал, что Свист теперь будет его «рабом» — и ефрейтору пришлось перевести 20 тысяч «казначею», чтобы откупиться.

Сам Майбородин убежден, что сослуживцы его оклеветали, хотя не может объяснить, зачем.

Найти тело Виктора Утяева следователям не составило труда — безымянную могилу показал один из солдат, которых заставили ее копать. Труп эксгумировали 14 февраля 2023 года.

Майбородина задержали в конце марта и посадили под арест на гауптвахту военной комендатуры в Севастополе. Военные следователи выдвинули против него обвинения по трем статьям, сержант отрицал их все.

К 2025 году в его позиции «ничего не изменилось», рассказал «Медиазоне» адвокат бывшего наемника Станислав Фидельский.

Александр Аскалепов оказался под подпиской о невыезде, и пока шло следствие, продолжал служить. Как и свой бывший командир, он не признал вины, хотя и не отрицал, что несколько раз ударил Утяева и сделал ему подсечку.

«Все, что я могу вам сказать — нас обвинили в том, что мы не совершали, и суд разберется», — говорил Аскалепов «Медиазоне».

Признавший вину по всем эпизодам Ярослав Ярцев погиб в июне 2023 года при штурме Антоновского моста. Умер и Ярослав Свист, но как именно — из материалов дела неясно.

Единственный из обвиняемых, до которого не дотянулись военные следователи — Михаил Житник: Скиф бесследно исчез, его объявили в розыск.

«Медиазона» пыталась связаться с упомянутыми в этом тексте людьми по номерам, указанным в материалах уголовного дела, но ни один из них не ответил.

Поселок Корсунка, в окрестностях которого стоял десатнто-штурмовой батальон «Сокол», летом 2023 года полностью ушел под воду при разрушении плотины Каховской ГЭС.

Расследование завершилось в начале 2024 года, в феврале материалы поступили в Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону, но рассматривать их там отказались, сочтя, что у дела другая подсудность.

В каком именно суде сейчас идет процесс против Майбородина и его сообщников, адвокат Фидельский говорить «Медиазоне» не стал. Защитник лишь заметил, что процесс затянулся, а все обвинения в адрес Мая — «ложь».

«Я его не только защищаю. Он мой брат понятийный. Есть брат по родству, есть брат по крови, а он — брат по жизни, — сказал Фидельский корреспонденту «Медиазоны». — И таких людей должно быть больше в нашей стране. Жить будет лучше нам, меньше будет лжи и обмана».

Редактор: Дмитрий Ткачев